Puhuttaessa Ukrainan sotaan kärjistyneen Venäjän geopoliittisen ja ideologisen ajattelun filosofis-teoreettisista taustavoimista nousee toistuvasti esiin ”putinismin pääideologiksi” ja ”maailman vaarallisimmaksi filosofiksi” maalaillun Aleksandr Duginin nimi. Kuka Dugin on, millaista on hänen vaarallinen ajattelunsa ja mikä on sen yhteys suurvallan aggressioon ja hyökkäyssotaan? Seuraavassa luodaan tiivis yleiskatsaus Duginin ajattelun kahteen keskeisimpään ideologiseen elementtiin: geopoliittiseen Euraasia-ideologiaan ja Duginin radikaalikonservatiiviseen ”neljänteen poliittiseen teoriaan”. Vaikka Duginin suora vaikutusvalta on rajallinen, hänen ajattelunsa heijastelee Venäjän poliittisen eliitin ajatusmaailmaa laajemminkin.

The chapter examines Russian political theorist Aleksandr Dugin’s (b. 1962) challenge to the Western liberal order. Even though Dugin’s project is in many ways a theoretical epitome of Russia’s contemporary attempt to profile itself as a regional great power with a political and cultural identity distinct from the liberal West, Dugin can also be read in a wider context as one of the currently most prominent representatives of the culturally and intellectually oriented international New Right. The (...) chapter introduces Dugin’s role on the Russian right-wing political scene and his international networks, Russian neo-Eurasianism as his ideological footing, and his more recent “fourth political theory” as an attempt to formulate a new ideological alternative to liberalism as well as the two other main twentieth-century ideologies, communism and fascism. Dugin’s fourth ideology, essentially meant as an alternative to a unipolar post–Cold War global hegemony of victorious liberalism, draws inspiration from the German conservative revolutionary movement of the Weimar era. In particular, Martin Heidegger’s philosophy of history, with its thesis of the end of modernity and another beginning of Western thought, and Carl Schmitt’s pluralistic model of geopolitics are highlighted as key elements of Dugin’s eclectic political thought, which is most appropriately characterized as a form of radical conservatism. (shrink)

This article for Chronicles Magazine deals with Aleksandr Dugin's religious, philosophical, and political outlook and how the Ukrainian war can be analysed in these terms.

The paper studies the significance of Martin Heidegger's philosophy of history for two key thinkers of contemporary radical conservatism and the Identitarian movement, Alain de Benoist and Aleksandr Dugin. Heidegger's often-overlooked affinities with the German “conservative revolution” of the Weimar period have in recent years been emphasized by an emerging radical-conservative “right-Heideggerian” orientation. I first discuss the later Heidegger's “being-historical” narrative of the culmination and end of the metaphysical foundations of Western modernity in the contemporary Nietzschean era of (...) nihilism and of an emerging postmodern “other beginning” of Western thinking, focused on historical and cultural relativism and particularism. In Heidegger's work of the 1930s and 1940s, we find attempts to apply this historical narrative to interpreting contemporary geopolitical and ideological phenomena in ways that connect Heidegger to certain central ideas and concerns of the conservative revolutionaries, especially Carl Schmitt's geopolitical particularism. De Benoist, the key name of the French Nouvelle Droite and a founding figure of contemporary Identitarianism, is particularly inspired by Heidegger's reading of Nietzsche as the culmination of the “metaphysics of subjectivity” dominating Western modernity. For de Benoist, this modern metaphysics is the root of the “ideology of the Same” underlying the liberal universalism and individualism that he opposes in the name of a cultural ethnopluralism. De Benoist's Russian disciple Dugin bases the pluralistic geopolitics of his radical-conservative “fourth political theory” on the legacy of the conservative revolution, the key intellectual model of which Dugin discovers in Heidegger's notion of the “other beginning”. (shrink)

The chapter tackles the complex, tension-ridden, and often paradoxical relationship between relativism and conservatism. We focus particularly on radical conservatism, an early twentieth-century German movement that arguably constitutes the climax of conservatism’s problematic relationship with relativism. We trace the shared genealogy of conservatism and historicism in nineteenth-century Counter-Enlightenment thought and interpret radical conservatism’s ambivalent relation to relativism as reflecting this heritage. Emphasizing national particularity, historical uniqueness, and global political plurality, Carl Schmitt and Hans Freyer moved in the tradition of historicism, (...) stopping short of full relativism. Yet they utilized relativistic elements – such as seeing irrational decisions or the demands of “life” as the basis of politics – to discredit notions of universal political morality and law, thereby underpinning their authoritarian agendas. Oswald Spengler, by contrast, took the relativistic impulses to the extreme, interweaving his conservative authoritarianism and nationalism with full-fledged epistemic, moral, and political relativism. Martin Heidegger has recently been perceived as the key philosopher of radical conservatism, and his thought arguably channeled antimodern aspects of historicism into contemporary political thought. We conclude by analyzing how some radical conservative arguments involving cultural relativism and plurality still reverberate in contemporary theorists such as Samuel Huntington, Aleksandr Dugin, and Alain de Benoist. (shrink)

The volume includes an extensive introductory essay and an Italian translation of the treatise On Man, His Mortality or Immortality by Aleksandr Nikolaevič Radiščev, written in Siberia between 1792 and 1796, published several years after the author’s death. The treatise begins with an exploration of the paths and achievements of the different sciences that offer knowledge of the various aspects of the human world, but do not penetrate its essence. At the foundation of the manifold and the changeable, there (...) remains, unknown and indefinable, the unitary substance. Behind the Leibniz of the epigraph, behind Herder and Mendelssohn, there appears, unspoken, the dangerous, and perhaps most beloved, Spinoza. Radiščev is an emblematic figure of 18th-century Russia, considered the theorist of equality and by some critics, wrongly, a precursor of the Russian Revolution. Radiščev’s thought in this regard is clear and matures through the readings of Beccaria, Filangieri and Dragonetti: equality of nature (natural law) is utopian if it does not become equality before the law. (shrink)

Will I die? As a hypothesis, in my natural scientific understanding, the psyche, is nothing more than, and exclusively just some states of my living brain – I will die as a result of his death. -/- In presented answer, psyche – itself own immediate reality itself, that is – undoubted. -/- This work was performed in reality “in the first person” (“subjective reality”, “phenomenal consciousness”). To realize, how, what it is the reality of the “in the first person” let’s (...) imagine ourselves as an experimenter, who does not replace reality with reasoning about it. – Now for us, as experimenters, how (what it is) psychic is an immediate and undoubted reality. And the awareness of “I am” is a direct reality, and not knowledge about it, which is always doubtful. That is, in psychic reality, nothing prevents us from answering undoubtedly and definitively the question, asked by this psychic reality itself about itself. The author acts from the position of “being in reality – not going beyond its limits, for example, into philosophy” (philosophy, including methodology, is the replacement of reality itself with always dubious reasoning about reality) – explores phenomenal consciousness (“psychic”) directly and as an immediate reality. That is, this work is the mastery of psychic reality through subjective-psychical experimentation – don’t philosophize, but experiment! -/- For example, Descartes, introspectively experimenting in his own psyche reality with his own psyche, informed us about the immutability of the “mind” and proposed to understand this immutability as our own immortality: “the mind does not represent any combination of accidents, it is a pure substance, and although all its accidents are subject to change, it understands some things, it desires others or feels others, etc. – nevertheless, in itself it does not change; and as for the human body, it changes, if only because they are subject to a change in the shape of some of its parts. It follows from this that the body perishes very easily, while the mind, by its very nature, is immortal” (Декарт Р., p. 13). Note that, Descartes did not realize that he was immortal, but logically deduced his own immortality from the immutability of the mind. However, Descartes’ unchanging “mind” itself is such that there is something to die. And in my natural scientific understanding, the immutability of the mind does not imply its immortality – it will die without changing in its subjective self-perception, while instantly fading away as a result of brain death. Psyche (psychical) – a designation of the fact that this is one’s own immediate reality (that is, undoubtedly) – how (what) I myself am immediately, undoubtedly, and that immediate reality of mine, how and through which I myself and everything in general for me there is, and which is exclusively the only one for me. It should be noted that while I am unconscious (brain injury or dreamless sleep), there is nothing at all. -/- But this does not mean that “I”, having completely gone into oblivion, I'll die. This does not exclude that, I will disappear completely into oblivion and does not exist, but (at the same time) “I” – am. So, let’s define immortality as the impossibility of dying because there is nothing to die (psychic, but is such that there is nothing to die – is immortal) and will make a conclusion important for this work: if I am, as psyche, exclusively only is such that there is something to die and nothing else, then, therefore, my death is not excluded. But am I like that? The idea of this work is that I, as a psyche can to manifest (reveal) and realize myself as such (I such), that there is nothing to die, but (at the same time) I – am. I will realize of myself as immortal – such that to die (to decease) nothing. In other words, if I will approach with a bias and, acting purposefully, will reveal the subjective reality “I (psyche) such is that to die (to decease) nothing, but I – am”, that is – I am immortal, that the hypothesis “I will die” will falsified and excluded. -/- To realize this in the work, it is proposed to use the subject-object model, shift the boundary of “I” to the pole of the subject and become objectless, manifesting (revealing) oneself as such that there is nothing to die. Therefore, the aim (goal) of the work – to realize: I – am, but such that there is to die (decease) nothing. To become objectless and wondering about the possibility to dying, as a result, or I will exclude the immortality of the manifested state, or I will manifest (will reveal) immortal undoubtedly and definitively. -/- At the same time, I, as a subject, am “a necessary pole of subject-object relations. … An object is what the activity of … a subject is directed at. … In fact, everything that exists can become an object. … it is important to keep in mind the fundamental fact that the object is always outside the subject, does not merge with it. This externality also takes place when the subject deals with the states of his own consciousness, his Self ... it is important to emphasize that the relation of the subject and the object is not the relation of two different worlds, but only two poles as part of some unity” (Лекторский В.А., p. 6-7). That is, everything that I find existing in myself, this (such) is as an object. “The subject always refers to all “objects”, but it can never become an object for itself” (Титлин Л.И., p. 23). “… you will not be able to see the seeing vision ...” (Титлин Л.И., p. 40), and in this model this implies the “limit” of the subject. As the limit of the subject, I am “objectless”. And, therefore, in its own pole the subject is “ideal” – in its (own) limit (as its own limit, its own limit), I do not exist for myself (non-existent). -/- Using the “fact of the mobility of the boundaries of the subject” (for example, Тхостов А.Ш., p. 16), I have the opportunity to “pull” the boundary of the “I” into myself and become my own limit. At the same time, it is necessary to realize and accept that “inside” the limit of the subject and behind – “beyond of the subject”, and in general the very “inside” and “behind” in this version – unreality. In such a subject limit, the required paradoxical subjective state is assumed – I exist and see, but at the same time I am such that I do not exist for myself, that is, I am, but (subjectively such that) there is nothing to die (“immortality”). -/- Accordingly, the following tasks are indicated in the experiment: 1. In the object-subject sphere of visual perception, shift (and shift) the boundary of “I” into oneself –» to run into one’s own limit and become one’s own limit (without thickness: without depth, without “from within” and without reverse side) –» 2. Having become your own limit, which in its own limit is, but for myself I do not exist (non-existent), realize: • Myself – I am and this is real; • Will I die? – or there is nothing to die, which of the options is to me, as a psyche (as itself the psychic “I”), is applicable: • or I am such that it is not impossible that I will die, and the realized state is not immortal; • or “I” am such that “I” – am (is reality), but such that myself “I” to die nothing, that is, my own immortality – I am immortal; • Is this real? -/- Instruction for reproducing the target result: sequence of actions and results in a subjective-psychic experiment (hereinafter referred to as SPE) -/- At a distance of 25-40 cm from the wall (so that the wall occupies the entire field of view or its overwhelming part), • Here and now, focus on your face: “I am” – reality (and not is the knowing about it). • In yourself step back and look out of yourself at this wall. • Without moving your head, cover the field of vision with your attention as wide as possible and at the same time perceive everything at once (all this) as a single whole. • Perceive a high and wide wall (option: look up at an angle of 135-150 degrees in front of you) in such a way that the space (volume) surveyed by you without turning your head is a closed asymmetrical “lens” • limited in a circle in the periphery of the field of view, • convex in you; You – the beholder, rearwards concave in self (“subject”) – which one of you are watching? • Without moving your head, perceive the field of view as a single whole –» • Into yourself “draw in” –» “backing away” –» step back from everything –» • lean back into yourself –» up to dead-end limit –» • become a dead end itself – a concave (reflector-like) limit-plane. • You – into yourself – backward concave – a perceiving visual screen (limit-dead end), plane –» • lean back and press –» • something in general somehow inside the dead-end plane and behind the dead-end plane, as well as “inside” and “behind”, “behind the dead-end plane” – unreality; • myself – a dead-end plane without thickness (depth), without “inside”, without a reverse side for oneself. • –» That is, as a psychic reality (what is it psychically) will I die? –» or • Something there is, and that is I will die (it is possible); or • I am such that there is nothing to die, but I – am. or • Subjective-psychic experiment is incomplete… • –» Realize that this is reality (realize the reality of it) and emphasize (answer). -/- As a result, “I” am, but there is nothing to die/not to die, that is, the hypothesis “I will die” is unrealistic. -/- Remarks -/- • Each completed SPE is completed with the target result: “I am such that there is nothing to die, but I – am”. And the that what I will die (not excluded) does not correspond to this, that is unreality and is excluded by this. • But I am not such that I will not die. The concepts “I will die/ I will not die” to me, as a psyche are not applicable. That is, I, as a psyche, is immortal, but I am not eternal (not eternal – endlessly lasting, such that there is something to last) – to last, to be eternal and to end there is nothing. This is “immortality”. • In the target result of this work, I – am, but such that there is nothing to die/not die (“immortality”). And such a “I” is not the Atman of the Hindu schools of Nyaya, Vaisheshika and Purva Mimamsa, which E.A. Torchinov. Since the “I” – psychic, and not a substance with the psyche as an attributes. • According to illusionism, what I am as a result of the experiment given in the work is an illusion. And the impression of immortality is a product of the brain. But in reality I am such that I will die (it is not excluded). However, it is necessary to realize that illusionism is a detached reasoning about the “I”, but not is the self itself. And to what I am (as psiche), reasoning and questions about the reality of the “I” (for example, question: am I really like this, what am I like as psyche?) and other expressing illusionism do not correspond. That is, subjectively (psychic, in the psychic reality of the “first person”, in first person perspective), the illusionism of the “I” is unreality. Subjectively (psychic, in the psychic reality of the “first person”, in first person perspective), this is undeniable and final. • Reasoning about what such a “I” is in this (mine) or not in this brain, as well as (for example, holding a real skull in my hands), questions like “how (or, but now where is it here) such “I” – how is it after brain death?” – To the fact that is such an “I” these questions do not correspond and is falsified by this. • After being unconscious, the impression remains that I'm is not and that there is nothing at all. That is, my “unconsciousness” is psychic indistinguishable from my non-existence. However, science has not shown, but and it is not excluded that before and after I exist physically (there is something to die), I still or I no longer exist, there is still or nothing to die as a soul, substance, or otherwise. But what I am in the target result of this work is what I – am, and not “died and already now or still unreality” and I am such that there is nothing to die, this is – reality. That is, I will die? – there is nothing (to die), but I – am (reality), even if I am not (don’t exist). Or I do not exist as something. • I am such that there is nothing to be and die, but I am. And subjectively (psychic, in the psychic reality of the “first person”, in first person perspective), this immortality is – reality. But this reality eludes my rational explanation. -/- Conclusion -/- Will I die? – In the target result the I am, but at the same time I am such that there is nothing to die. That is, I am immortal, but at the same time, I am not eternal (“I” not something eternal (endlessly continuing)) – I am such that to be eternal there is nothing. And, if we accept the subjective (psychic, “first person”, in first person perspective) reality without trying to understand it rationally, then I am exactly like that – I realize that this is my undoubted nature. That is, “I will die / I will not die” is an unreality. Subjectively (psychic, in the psychic reality of the “first person”, in first person perspective), it is undoubted and final. Despite the unscientific nature, this work is a way of mastering reality. The author would be grateful for the identified and shown unreality of the fact that the “I” – am, but such that there is nothing to die, and ideally, the awareness: “I will die (not excluded).” -/- Bibliography -/- Декарт Р., Размышления о первой философии //Декарт Р. Соч.: В 2 т. Т. 2. М., 1994. Лекторский В.А. Субъект в истории философии: проблемы и достижения // Методология и история психологии. 2010. Том 5. Выпуск 1. С. 5-18. Титлин Л.И. Проблема субъекта в индийской философии («Пудгалавинишчая» Васубандху) [Текст] / [Л. И. Титлин]; Федеральное государственное бюджетное учреждение науки Институт философии Российской академии наук. – Москва: ОнтоПринт: Сделано-Сказано, 2018. – 361, [1] с. Тхостов A. Ш. Культурно-историческая патопсихология: монография, – М.: Канон+ РООИ «Реабилитация», 2020. – 320 с. Торчинов Е.А. «Словарик индуизма» (Дата написания: 2003; дата файла: 15.06.2007). Торчинов Е.А. Пути философии Востока и Запада: познание запредельного — СПб.: «Азбука-классика», «Петербургское Востоковедение», 2005. — 480 с. ISBN 5-352-01371-5 (Азбука-классика) ISBN 5-85803-258-3 (Петербургское Востоковедение). -/- Скончаюсь? – я бессмертен (как осознать бессмертие «от первого лица») -/- Скончаюсь? В качестве гипотезы в моем естественно-научном понимании психическое (каково психически), это не более чем, и исключительно только всего лишь некоторые состояния моего живого мозга – скончаюсь в результате его смерти. -/- В представленном ответе психическое – сама собственная непосредственная реальность, то есть, то, каково психически, это – несомненно. -/- Данная работа выполнена в реальности «первого лица» («субъективная реальность», «феноменальное сознание»). Чтобы осознать то, как, каково это, представим себя экспериментатором, который не подменяет реальность рассуждениями о ней. – Теперь для нас, как экспериментаторов, то, как (каково) психически, это непосредственная и несомненная реальность. И осознание «я есть», это непосредственная реальность, а не знание об этом, которое всегда сомнительно. То есть, в психической реальности, на вопрос, заданный самой этой психической реальностью самой себе о себе самой, нам ничто не запрещает ответить несомненно и окончательно. Автор действует с позиции «быть в реальности – не выходить за ее пределы, например, в философию» (философия, включая методологию, это подмена самой реальности всегда сомнительными рассуждениями о реальности) – исследует феноменальное сознание («психическое») непосредственно и в качестве непосредственной реальности. То есть, данная работа, это овладение психической реальностью посредством субъективно-психического экспериментирования – не философствуй, а экспериментируй! -/- Например Декарт, интроспективно экспериментируя в собственной психической реальности с собственным психическим, сообщил нам о неизменности «ума» и предложил эту неизменность понять в качестве нашего собственного бессмертия: «ум не представляет какого-то соединения акциденций, являет собой чистую субстанцию и, хотя все его акциденции подвержены изменению — он то понимает какие-то вещи, то желает другие или чувствует третьи и т.д.,— тем не менее сам по себе он не изменяется; а что касается тела человека, то оно изменяется хотя бы уже потому, что подвержены изменению формы некоторых его частей. Из этого следует, что тело весьма легко погибает, ум же по самой природе своей бессмертен» /Декарт Р., стр. 13. Заметим, Декарт не осознавал себя бессмертным, а логически вывел собственное бессмертие из неизменности ума. Однако, неизменный «ум» Декарта таков, что скончаться есть чему. А в моем естественно-научном понимании из неизменности ума не следует его бессмертие – он, не изменяясь в своем субъективном само-восприятии, при этом мгновенно угаснув в результате смерти мозга, скончается. Психически (психическое) – обозначение того, что это сама собственная непосредственная реальность (то есть – несомненно) – то, как (каково) я сам непосредственно, несомненно, и та моя непосредственная реальность, как и посредством чего я сам и всё вообще для меня есть, и которое для меня исключительно единственное. Следует заметить, что пока бываю без сознания (травма мозга или сон без сновидений), ничего и никак нет вообще. -/- Но это не значит, что «я» ушедши в небытие окончательно – скончаюсь. Этим не исключено, что таковой ушедший в небытие «я» не существую, но (при этом) есть. Итак, определим бессмертие, как невозможность скончаться потому, что скончаться нечему (например, если «умерший» психически есть, но уже таков, что скончаться больше нечему, то теперь он бессмертен) и сделаем важный для данной работы вывод: если психически я исключительно только таков, что скончаться есть чему и ни каков иначе, то, следовательно, то, что скончаюсь, это не исключено. Но таков ли я? Идея данной работы в том, что мне удастся проявить (выявить) и осознать себя таковым (я таков), что скончаться нечему, но (при этом) я есть. Иначе выражаясь, если я подойду предвзято и действуя целеустремленно, выявлю субъективную реальность «я есть, но таков, что скончаться нечему» – то смерть мне, как психическому несвойственна, то есть, я бессмертен – гипотеза возможности субъективно скончаться («я скончаюсь») будет фальсифицирована и исключена. -/- Чтобы это реализовать в работе предлагается воспользоваться субъект-объектной моделью, сдвинуть границу «я» в полюс субъекта и стать безобъектным, проявившись (выявившись) собой таковым, что скончаться нечему. Следовательно, цель работы – осознать: я таков, что есть, но скончаться нечему. Стать безобъектным и задаваясь вопросом о возможности скончаться, или исключу бессмертие проявленного состояния, или проявлюсь (выявлюсь) бессмертным несомненно и окончательно. -/- При этом, я, как субъект, являюсь «необходимым полюсом субъектно-объектных отношений. … Объект – то, на что направлена активность … субъекта. … В действительности объектом может стать все, что существует. … важно иметь в виду тот принципиальный факт, что объект всегда внеположен субъекту, не сливается с ним. Эта внеположность имеет место и тогда, когда субъект имеет дело с состояниями собственного сознания, своим Я … важно подчеркнуть, что отношение субъекта и объекта – это не отношение двух разных миров, а лишь двух полюсов в составе некоторого единства» /Лекторский В.А., стр. 6-7. То есть, всё, что нахожу в себе существующим, это (таковое) есть в качестве объекта. «Субъект – всегда относится ко всем «объектам», но он никогда не может стать объектом для самого себя» /Титлин Л.И., стр. 23. Иначе это выражая – «ты не сможешь увидеть видящего видение…» /Титлин Л.И., стр. 40, и в данной модели таковое предполагает «предел» субъекта. Как предел субъекта я «безобъектен». То есть, «идеален» – своим (собственным) пределом (в качестве собственного предела) самим для себя не существую (несуществующий). -/- Используя «факт подвижности границ субъекта» /например, Тхостов А.Ш., стр. 16, я имею возможность границу «я» в себя-назад «втянуть» и стать собственным пределом. При этом необходимо осознать и принять, что внутри предела субъекта и сзади – «за пределом субъекта», и вообще само «внутри» и «сзади» в этой модели – нереальность. Таким субъектным пределом предполагается требуемое парадоксальное субъективное состояние – я есть и вижу, но при этом я таков, что для себя не существую, то есть, я есть, но (психически таков, что) умереть нечему («бессмертие»). -/- Соответственно, в эксперименте обозначаются следующие задачи: 1. В объект-субъектной сфере зрительного восприятия сдвинуть (и сдвинув) границу «я» в себя-назад –» упереться в собственный предел и стать самим собственным пределом (без толщены: без глубины, без «внутри» и без обратной стороны) –» 2. Став собственным пределом, которым есть, но для себя не существую (несуществующий), осознать: • Себя – я есть и это реально; • Скончаюсь? – есть ли чему скончаться или скончаться нечему, какой из вариантов мне (как психическому «я») свойственен: • или я таков, что то, что скончаюсь не исключено, и реализованное состояние не бессмертно; • или я есть, но таков, что скончаться нечему, то есть, собственное бессмертие – я бессмертен; • Реальность ли это. -/- Инструкция воспроизведения целевого результата: последовательность действий и результатов в субъективно-психическом эксперименте (далее СПЭ) -/- На расстоянии 25-40 см от стены (так, чтобы стена занимала всё поле зрения или его подавляющую часть), • Здесь и сейчас сосредоточьтесь на своём лице: «я есть» – реальность (а не знание об этом). • В себе отстранитесь назад и смотрите из себя на эту стену. • Не двигая головой, охватите поле зрения вниманием предельно широко и одновременно всё сразу (всё это) воспримите единым целым. • Высокую и широкую стену (вариант: смотрите вверх под углом 135-150 градусов перед собой) воспримите так, что обозреваемое вами без поворота головы пространство (объем), это – ограниченная по окружности в периферии поля зрения замкнутая несимметричная «линза» • плоская с противоположной вам стороны • и выпуклая в вас; Вы – вогнутый в себя-назад смотрящий («субъект») – каков? – кто из вас сейчас на всё это смотрит? • Не двигая головой, поле зрения воспримите единым целым –» • В себя-назад «втянитесь» –» и «пятьтесь» –» «за мысли» и за всё вообще –» из этого всего назад вытесняясь –» от всего вообще взад отстранитесь –» • собой в себя-назад подайтесь и упершись в собственный (себя) задний к объектному обращённый (развернутый) тупиковый предел –» • станьте самим пределом-тупиком – в себя-назад вогнутой (рефлектор-подобной) пределом-плоскостью смотрящей – воспринимающим зрительным экраном –» станьте плоскостью-тупиком –» • «проскользните» по себе – плоскости-тупику и охватите вниманием целиком –» • собой – самим плоскостью-тупиком назад надавить, нажать –» • осознать: что-то как-то внутри плоскости-тупика и сзади за плоскостью-тупиком, и там вообще «что-то как-то», а также само «внутри» и «сзади», «за плоскостью-тупиком» и вообще «там» – нереальность; • самого себя – плоскости-тупика без толщины (глубины), без «внутри», без обратной стороны для себя нет. • –» То есть – в качестве психической реальности (каково психически) я скончаюсь? –» или • скончаться есть чему – скончаюсь (не исключено). или • я таков, что скончаться нечему, но я есть. или • субъективно-психический эксперимент не завершён. • –» Осознайте, что это – реальность (осознать реальность этого) и подчеркните (ответ). -/- В результате я есть, но скончаться/не скончаться нечему, то есть гипотеза «скончаюсь» – нереальность. -/- Замечания -/- • Каждый завершённый СПЭ завершён целевым результатом: «я таков, что скончаться нечему, но я есть». И тому, каков я в результате СПЭ, то, что скончаться есть чему – скончаюсь (не исключено) не соответствует, то есть нереальность и этим исключено. • То есть, я и не таков, что не скончаюсь. «Я скончаюсь/не скончаюсь» ко мне, как к психике, неприменимо. Иначе это выражая, тому, каков я, смерть несвойственна. То есть, я, как психика (психическое), бессмертен, но я не вечен (не вечный – бесконечно длящийся, таковой, что есть чему длиться) – длиться, быть вечным и не скончаться нечему. Таково «бессмертие». • В целевом результате данной работы я есть, но таков, что скончаться/не скончаться нечему («бессмертие»). И таковой «я» не Атман индуистских школ ньяя, вайшешика и пурва-миманса, о котором сообщает Е.А. Торчинов. Так как «я» психичен, а не субстанция с психическим в качестве атрибута. • Согласно иллюзионизму, то, каков я в результате данного в работе эксперимента, это иллюзия. И впечатление бессмертия, это порождение мозга. А реально я таков, что скончаюсь (не исключено). Однако, необходимо осознать, что иллюзионизм, это отстраненные рассуждения о «я», но не сам я непосредственно. И тому, каков я психически (каково психически), рассуждения и вопросы о реальности «я» (например, таков ли я реально, каков психически?) и другие выражающие иллюзионизм «я» не соответствуют. То есть, каково психически, иллюзионизм «я» – нереальность. Психически, это несомненно и окончательно. • Рассуждения о том, что таковой «я» в этом (моем) или не в этом мозге, а также (например, держа в руках реальный череп), вопросы, типа «а как же (или, но теперь где же здесь) таковой «я» – как это после смерти мозга?» тому, каков таковой «я» эти вопросы не соответствуют. • После пребывания без сознания остается впечатление, что без сознания меня нет и ничего никак нет вообще. То есть, моё «бессознание» психически неотличимо от моего несуществования (небытия). Однако, наукой не показано и не исключено то, что до и после того, как я есть физически (скончаться есть чему), меня ещё или уже нет, скончаться ещё или уже нечему в качестве души, субстанции или как-то иначе. Но, то, каков я в целевом результате данной работы, таковой я есть, а не «скончался и уже теперь или ещё нереальность» и я таков, что скончаться нечему – реален (реалия). То есть, скончаюсь? – нечему (скончаться), но я есть, даже если меня нет (не существую). • Я таков, что быть и скончаться нечему, но я есть. И то, как (каково) психически, это бессмертие – реальность. Но эта реальность ускользает от моего рационального её объяснения. -/- Заключение -/- Скончаюсь? – в целевом результате я есть и вижу, но при этом я таков, что умереть (скончаться) нечему. То есть, я бессмертен, но при этом я не вечен (не нечто вечное (бесконечно длящееся)) – быть вечным нечему. И, если принять психическое реальностью не пытаясь понять это рационально, то я именно таков – осознаю, что такова моя несомненная для меня природа. То есть, «скончаюсь/не скончаюсь» – нереальность. Психически, это несомненно и окончательно. Несмотря на ненаучность, данная работа – способ овладения реальностью. Автор был бы признателен за выявленную и показанную нереальность целевого результата данной работы, а в идеале, за осознание: «скончаюсь (не исключено)». -/- Annex 2. The key essence of this work (only in Russian to convey the nuances without distortion) -/- Performed, expressed and transmitted initially by means of Russian, the native language of the author, and, in order to avoid distortions in the correspondence of the linguistic nuances of the reproduced subjective reality, it assumes an independent translation into the language of the experimenter by the experimenter himself in the process of reproducing the target result of this work. -/- «Я» скончаюсь? – нечему (скончаться), но «Я» есть. Will “I” die (decease)? – to die (decease) nothing, but “I” am. -/- Заметить: • Выполнено, выражено и передано изначально посредством русского – родного для автора языка и, чтобы избежать искажений соответствия языковых нюансов воспроизводимой психической реальности, предполагается самостоятельный перевод на язык экспериментатора самим экспериментатором в процессе воспроизведения целевого результата данной работы. • В «кавычки» взяты слова и выражения, требующие «субъективного» приведения в соответствие психическому содержанию. Подготовка: • Вам потребуется уединённое место (там, где вас не отвлекут). • На первоначальном этапе понадобится некоторое (возможно длительное) время для того, чтобы усвоить предложенный алгоритм действий в психической реальности в процессе реализации и воспроизвести целевой результат впервые. • Возможно, результату поспособствует отклонение от предложенного алгоритма «психических действий», импровизация в направлении целевого результата. • В процессе эксперимента количество попыток не ограничено и затраченное на это время не имеет значения. Необходим исключительно только именно целевой результат. Реализация: • В уединении встать перед плоской широкой и высокой (достаточно большой, чтобы её границы были на периферии вашего поля зрения) стеной, например, покрытой однородной светлой (но не белой) керамической, не глянцевой (не отражающей на вас свет или отвлекающих внимание изображений, не дающей бликов) плиткой с лёгким текстурным рисунком (позволяющим глазам «зацепиться» за стену и отчётливо воспринимать перед собой поверхность, а не «утонуть» в однородном (монотонном) пространстве), на расстоянии 25-40 см от неё (так, чтобы стена занимала всё поле зрения или его подавляющую часть) –» • Скончаюсь (1)? – каково психически (психическое), в моем естественно-научном понимании – это (я) не более чем и исключительно только некоторые состояния функционирующего (живого) мозга – скончаюсь, как и уже скончался каждый умерший мозг – того каждого, кто скончался, как реальности (реального, реалии) (2) уже теперь нет окончательно. Теоретически, если психически я исключительно только таков, что скончаться есть чему и ни каков иначе, то, следовательно, что (я) скончаюсь, это не исключено. • Глядя на стену, здесь и сейчас сосредоточиться на своём лице (и осознать): «я есть» – реальность (а не знание об этом) –» • В себе «отстраниться» назад – смотрю из себя на эту стену –» • Не двигая головой, охватить поле зрения вниманием предельно широко (поднять (вздернуть) брови, если это расширит поле зрения) и одновременно всё сразу (всё это) воспринять единым целым –» • Высокую и широкую стену (вариант: смотреть вверх под углом 135-150 градусов перед собой) воспринять так, что обозреваемое без поворота головы пространство (объем), это – ограниченная по окружности в периферии поля зрения замкнутая несимметричная «линза» • плоская (ограниченная стеной) с противоположной мне стороны • и «выпуклая в меня» –» • Я – «вогнутый» в «себя-назад» смотрящий, каков? – кто из меня сейчас на всё это смотрит? –» • Не двигая головой, поле зрения воспринять единым целым –» • в себя-назад «втянуться» –» и «пятиться» –» «за мысли» и за всё вообще –» из этого всего назад «вытесняясь» –» от всего вообще «взад отстраниться» –» • «собой» в себя-назад «податься» и «упершись» в «собственный (себя) задний к объектному обращённый (развернутый)» «предел тупиковый» («тупо-уперто») –» • «стать» самим «пределом-тупиком» – «в себя-назад вогнутой (рефлектор-подобной)» «пределом-плоскостью» смотрящей – воспринимающим «зрительным экраном» –» стать «плоскостью-тупиком» –» • «проскользнуть» по себе – плоскости-тупику и охватить вниманием целиком –» • собой — самим плоскостью-тупиком «назад надавить, нажать»: • осознать: «что-то как-то внутри плоскости-тупика» и «сзади – за плоскостью-тупиком», и «там вообще» «что-то как-то», а также само «внутри» и «сзади», «за плоскостью-тупиком» и вообще «там» – нереальность; • самого себя – плоскости-тупика без толщины (глубины), без «внутри», без обратной стороны для себя нет –» Собой – плоскостью-тупиком: • без глубины (толщины), без «внутри», без обратной стороны таков, что скончаться есть чему – скончаюсь (не исключено) –» • смотрю –» смотря –» «Непосредственно-психически» -/- Заметить: • Специфику используемых в данной работе слов (терминов), названий и выражений необходимо осознать в соответствии с (4.1.) (данный пункт смотрите ниже). • Необходимо от себя – (как) «смотрящего плоскости-тупика», такового, что скончаться есть чему, оттождествиться собой — «самим психическим» (каково психически) (3) –» • –» «отличить (4)» «Я» –» «Я-лик». • Отличив, и себя такового обозначая, но не имея в языке отличающего местоимения, именую «Я» (5). • «Соединённое-через-дефис-в-кавычках» реализовать и/или воспринять «одним-единым-целостным»; • Последовательность слов и знаков предполагает последовательность психических действий (алгоритм действий в собственном психическом); • Вопросительность слова, фразы или отдельной её, именно вопросительной части задаётся знаком «?» расположенным перед и после них. Требование к действию задаётся знаком «!» расположенным перед и после слова (фразы); • Субъективно-психический эксперимент завершён, если воспроизведен (4.1.), иначе субъективно-психический эксперимент не завершён. -/- Собой – плоскостью-тупиком … смотрю –» смотря –» -/- «Психически» (6) 1. ?кто? видит –» !отличить «Я»! –» 2. –» !«Я-видящий-лик»! –» 3. –» !«Я-лик»! –» 4. –» !«Я-ликом» всем «психически-назад-надавить(нажать)»: «Я» ?скончаюсь?! –» !«Я-ликом» всем «психически-назад-давить(жать)»: (4.1.) – нечему (7), но «Я» есть.! -/- Признательность: Согласно иллюзионизму, то, каков «Я» (как (каково) «скончаться нечему, но «Я» есть.»), реально, это не так (не таково). То есть, таковой «Я» нереален (нереальность), а реально – таков, что скончаюсь (не исключено). Однако, необходимо осознать, что это «отстраненные» от «Я» рассуждения о «Я», но не сам «Я» непосредственно. И тому, каков «Я» (как (каково) скончаться нечему, но «Я» есть.) таковое (рассуждения) не соответствует. То есть, эти рассуждения о «Я» – заблуждение. Это (как осознание) несомненно и окончательно. Не так? – за выявленную и показанную нереальность (того, что) «Скончаюсь? – нечему (скончаться), но «Я» есть.», за показанную реальность того, что скончаться не исключено, а в идеале, за осознание: «скончаюсь (не исключено)» я был бы признателен. -/- (Сноски) (1) Именно «скончаюсь, скончался», то есть – как реальности (реального, реалии) нет окончательно. (2) Реалия, реально, реален, реальность, реальное – само то, что (каково это) непосредственно, как само таковое – само то, каково познаваемое и как-либо моделируемое вне его познания и иного (вообще) моделирования. То есть, само само-осознание себя реальностью, например, «я-реалия», «я есть» или «скончаться – нечему, но «Я» есть.» – реальность. То есть – нам ничто не запрещает ответить на вопрос «скончаюсь?» несомненно и окончательно. (3) Психически (психическое) – то, как (каково) я сам непосредственно, несомненно, и та моя непосредственная реальность, как и посредством чего я сам и всё вообще для меня есть, и которое для меня исключительно единственное. Следует заметить, что пока бываю без сознания (травма мозга или сон без сновидений), ничего и никак нет вообще. Также само обозначение того, что это сама собственная непосредственная реальность (то есть – несомненно). И чтобы её осознать, представьте себя экспериментатором, который не подменяет реальность рассуждениями о ней. – Теперь для вас, как экспериментатора, то, как (каково) психически, это – несомненно (непосредственная несомненная реальность). Не философствуй (не рассуждай, не моделируй её), а экспериментируй! (4) «Я-Лик» – специфическое выражение, соответствующее психическому в данный момент СПЭ. (5) «Я» – целевой (конечный, «предельный») и «ключевой» результат данной работы. «Я» в данной работе не склоняется, выделено полужирным подчеркнутым шрифтом и заключено в кавычки. (6) «Каково психически» – то, как (каково) «Я» сам непосредственно, несомненно – само «первое лицо» (субъект психического), а также обозначение принятия позиции «первого лица» и сообщения «от первого лица». (7) Пока я бываю без сознания («бессознание», например, сплю без сновидений), моего сознания нет (оно сведено на нет, угасло) – ничего и никак нет вообще (это моё абсолютное небытие) – (каково) психически, мне скончаться нечем. А в целевом результате данной работы, психически (то есть – непосредственно), «Я» таков, что скончаться не нечем, а именно нечему, но при этом «Я» есть. (shrink)

We can say that we understand neural networks then and only then if you will come to me and say that the best model ever for some task has a 100 layers, and I will answer "No! 101 layers model is the best!".

The paper presents the content, as well as approaches to the use in the educational process of the author’s Electronic educational methodical complex (EEMC) “Construction of car”. The course is created for students of the speciality 015 Professional education (Transport, the operation and repairing of automobiles). Its content covers general topics including the study of a car engine, electrical equipment and automotive driveline. The created electronic course embraces, in addition to textual material, illustrations, dynamic models, instructions, manuals, textbooks, reference books (...) and glossaries, test material for each topic. Its possibilities of application during lectures, in the course of performing 15 laboratory works, organizing test control of knowledge, as well as for managing students’ independent study activities have been shown. Approaches to expert evaluation of the developed electronic study course by 11 criteria have been disclosed. The directions for further improvement of the content and methods of organizing the study and cognitive activity of students when using the course have been highlighted. These include the organization of level assimilation of the material, the creation of an individual educational trajectory of students. A rather high assessment of the developed author’s course received from experts allows it to be used in the system of vocational preparation specialists in the transport area of expertise. (shrink)

The significance and potential of systems theory and complexity theory are best appreciated through an understanding of their origins. Arguably, their originator was the Russian philosopher and revolutionary, Aleksandr Bogdanov. Bogdanov anticipated later developments of systems theory and complexity theory in his efforts to lay the foundations for a new, post-capitalist culture and science. This science would overcome the division between the natural and the human sciences and enable workers to organize themselves and their productive activity. It would be (...) central to the culture of a society in which class and gender divisions have been transcended. At the same time it would free people from the deformed thinking of class societies, enabling them to appreciate both the limitations and the significance of their environments and other forms of life. In this paper it is argued that whatever Bogdanov's limitations, such a science is still required if we are to create a society free of class divisions, and that it is in this light that developments in systems theory and complexity theory should be judged. (shrink)

The most important figure among Russia's radical Marxists was A.A. Bogdanov (the pseudonym of Aleksandr Aleksandrovich Malinovskii). Not only was he the prime exponent of a proletarian cultural revolution; it was Bogdanov's ideas which provided justification for concern for the environment. And his ideas are not only important to environmentalists because they were associated with this conservation movement; more significantly they are of continuing relevance because they confront the root causes of environmental destruction in the present, and offer what (...) is perhaps the only way to overcome these causes. (shrink)

This paper argues for the central role of Martin Heidegger’s thought in Alexander Dugin’s political philosophy or political theory. Part one is a broad overview of the place of Heidegger in Dugin’s political theory. Part two outlines how Dugin uses Heidegger to elaborate a specifically Russian political theory. Part three shows how apparently unphilosophical political concepts from Dugin’s political theory have a Heideggerian meaning for him. Because of what he regards as a homology between the philosophical (...) and the political, his readers must always be aware of the philosophical significance of his political concepts and vice versa. Tracing Heidegger’s central role helps clarify Dugin’s political thought. (shrink)

With the failure of the Soviet Union, Aleksandr Bogdanov has come under increasing scrutiny as the anti-authoritarian, left-wing opponent of Lenin among the Bolsheviks and the main inspiration behind the Proletk'ult movement, the movement which attempted to create a new, proletarian culture (Sochor, 1988). Bogdanov's efforts to create a new, universal science of organization, a precursor to systems theory and cybernetics, has also attracted considerable attention (Gorelik, 1980; Bello, 1985; Biggart et.al. 1998). And he has been recognized as an (...) early environmentalist and as a feminist (Graham, 1984; Gare, 1994; Gare, 1996, pp.249-52). But few people have paid much attention to Bogdanov as an historian, sociologist and philosopher of science. Yet Bogdanov developed highly original ideas on science, offering unique resolutions to the oppositions between instrumentalism and realism and between internalist and externalist accounts of scientific development, and following from these, proposed a radical transformation of science as the foundation for an equally radical transformation of society. (shrink)

The illiberals uphold democracy as a political form devoid of liberal values. The “illiberal democracy” repositions liberalism in the past, and by doing so it also frequently uses a language indistinguishable from that of the left critique of “global neoliberalism.” European leaders of this stripe were staunch supporters of Donald Trump. One of their intellectual figureheads is the French philosopher and journalist, often identified as fascist, Alain de Benoist, who, in his latest book, _Contre le libéralisme_, mobilizes Marx next to (...) the likes of Julius Evola and Alexandr Dugin in virtue of a takedown of global (neo)liberalism. It is never an easy task to paint this entire picture, in its rich complexity, to my leftwing North American friends and colleagues because they too have long despised “liberalism,” a supposed ethos rather than a political doctrine itself. Certainly, liberal political theories have been subject to their critique as well; however, in such discussions too, I have noticed, the target is essentially the presumed ethos rather than the argument of liberalism. The ethos is habitually identified in rhetorical tropes that betray a bourgeois reason – spontaneously equated with liberal – whereas the “academic discussion” comes down to some references to the famous critiques from the 1990s of Kant’s autonomous reason and also to economic reductionism. I am speaking of personal exchanges here and cannot quote, but I mention them to illustrate conversations that might be familiar to the reader as well. (shrink)

The focus of this article is the global and European experience of the reception, assimilation, and social application of the Bible, reproduced in the works of a number of prominent Kyiv Theological Academy (KTA) representatives from the second half of the 19th and early 20th centuries. The analysis specifically covers the works of professors Stefan Solskyi, Kharysym Orda, Nikolai Drozdov, Afanasii Bulgakov, Mykola Makkaveiskyi, Vasylii Pevnytskyi, Arsenii Tsarevskyi, Volodymyr Rybinskyi, Dmytro Bohdashevskyi, and Aleksandr Glagolev. The author uses the metaphor (...) of the Biblical world to describe the historically developed spiritual and cultural component of the European world, for which the Bible played the role of a normative and symbolic core. Affiliation with the Biblical world — as a way of broad social application of the Bible and assimilation of the norms and public behaviors sanctioned by this text — was and still is a stable symbolic marker as well as a cultural and ideological factor of integration with European civilization. The historical panorama of the reception of Biblical knowledge and the inculturation of Biblical morality by Christianized nations, reproduced in the writings of Kyiv academics, is presented as a field of centuries-old intercultural contacts and active inter-confessional interaction, and as an important ideological and moral factor of the socio-political integration and development of civil society. The issues addressed by Biblical studies in Europe and the rest of the world and considerations and solutions prompted by these issues proved to be fruitful for both the academic research and public practices in which academics of the Kyiv Theological Academy were engaged. The past and modern foreign experience related to the inculturation of the Bible was interpreted by the Kyiv researchers in the local context, more specifically, in the modernization attempts of the 19th and early 20th centuries. Therefore, the reflection of European and worldwide experience, though not fully implemented, was productive and was a potential factor that could have contributed to the European modernization of Kyiv cultural and religious life of the time and its integration into the global Biblical World. (shrink)

Whereas the entrance of the monochrome into modern art has typically been understood in light of movements in contemporary art and aesthetic theory following in its wake, this essay seeks to understand the motivations for, and the effect of, the monochrome in the work of Aleksandr Rodchenko in 1921 in reference to Plato's analysis of pure pleasure and absolute beauty in the Philebus . I argue that Rodchenko and Plato were motivated by a shared project to contend with the (...) aesthetic and psychological effects of figurative semblance, or what Socrates calls the phantasm, in order to harmonize human perception with the world of sensuous material objects. It is in this shared project, I contend, that Rodchenko's strategy is to be understood as a kind of materialist Platonism that, when viewed phenomenologically, reveals Plato's objects of absolute beauty to be, in the context of industrial capitalism and the crisis of perception that Benjamin, among others, saw as its consequence, sites of loss and meaninglessness for modern consciousness, yet sites which nonetheless contain emancipatory potential for a social order that has been systematically alienated from itself and its environment. (shrink)

The title of the book was chosen due to inspiration from Nietzsche’s famous book ‘Beyond good and Evil’, which has marked an unprecedented turning point in the history of philosophy. Hence, the book titled ‘Beyond Civilization and History’ is intended to outline the politico-historical debate, since the dawn of the 20th century. The discussion in the book will cover pre-modern, modern and post-modern discourse of the history of civilizations. The debate mainly focuses on the modernist and post-modernist historical context especially (...) surrounding the writings of Oswald Spengler, Norman Angell, Arnold J. Toynbee, and Alexander Dugin. (shrink)

Questa pubblicazione intende fornire uno sguardo sulla situazione dell’Europa, intesa come continente fatto di diverse entità politiche, etniche e culturali, in relazione alla geopolitica mondiale che sta cambiando la propria impostazione, diventando sempre più multipolare. L’approccio offerto dalla geosofia, affiancata alla noologia, permette di comprendere con quale fondamento etnosociologico ed identitario i diversi popoli possano prendere parte alla nuova configurazione del mondo multipolare, superando l’ideologia globalista e riconquistando il valore delle proprie identità.